Гараморт в Японском море Гараморт странствует по Японии Православная миссия в Японии Японец Хигучи Наша дальнейшая жизнь в Токио Японка-горничная Наш отъезд из Токио Отъезд из Японии     Вдруг раздался колокольный звон, и вздрогнуло сердце. И не мог удержаться я от слез, и полились они по щекам моим... Колокольный звон, напоминающий родину мою, здесь, посреди Токио! Как много он сказал душе моей!..        Мы были с Кузьмичом еще у философа Кебера, русского по происхождению, учившегося в Берлине, а затем попавшего по воле судеб в Токийский университет профессором философии. Кебер — старый холостяк, окружен был японцами студентами. Он нам не советовал добиваться устройства публичных лекций...     Тогда решились мы окончательно уехать из Токио. Под вечер, одевшись, вышли мы на улицу из гостиницы в сопровождении японца- семинариста, трогательно простились с Камимурой и с его челядью. Снова до земли поклонились они нам, и мы им. И обещали, что опять приедем... Затем сели на рикш и уехали на вокзал... Ничего особенного не было на нашем пути. Но один случай не могу забыть я... Когда мы ехали на рикшах по узкой улице, маленький черноглазый мальчик играл там. Он на нас взглянул с негодованием.     Я понял его юный взгляд: "Вот-де иностранцы едут, а рикши-японцы везут их". И было обидно мальчику это...     "Да, дорогой мой милый ребенок! Мы ни за что не поехали бы на ваших курумаях, если бы нашли извозчиков, а на трамвае нам было невозможно ехать, у нас было много вещей! Не сердись на нас, дитя мое. Я сам ежечасно думаю о том, чтобы все люди стали братьями, детьми одного неба и одной земли, каковы они и есть на самом деле". Вот что чувствовал я, глядя на этого ребенка, который долго про-вожал нас своим взглядом, полным благородного негодования.     Мы приехали на вокзал и сели в вагон. Трогательно простились мы с семинаристом — Иваном Назимото. Я обнял его и поцеловал...     Поезд пошел, и Токио исчез из наших глаз.

XXV

XXVI

XXVII

XXVIII

XXIX

XXX

XXXI

XXXII