Гараморт в Японском море Гараморт странствует по Японии Православная миссия в Японии Японец Хигучи Наша дальнейшая жизнь в Токио Японка-горничная Наш отъезд из Токио Отъезд из Японии     Где я? В какой светозарной таинственной стране, где все просто и изящно?     — Кузьмич, во сне мы или наяву? — Сам не знаю.         И весь мир ведь — лотос волшебный, неизвестно откуда выросший и на каких стеблях укрепленный. Но новые красоты духа все раскрывает перед нами...     Бог мой, благодарю тебя, что показал мне страну прекрасную, Японию, и открыл новые чудеса языка, и вернул меня в дорогую родину мою целым и невредимым.       ... И когда вышли мы с Кузьмичом на палубу, то увидали пред собою высокие лесистые берега Японии. Сердце затрепетало у нас в груди...     "Япония"! — мысленно твердили мы. А вдали, как детские игрушки, были какие-то постройки на берегу — то был город Цуруга.     Матросы, стоя около нас, говорили, что тайфун прошел в море в то время, как пароход юркнул в гавань Цуруги...     Счастливо избежали мы опасности.     Невдалеке от нас группа японцев стояла на борту парохода и глядела на свои родные берега: глаза у них были влажные от слез умиления. Японцы посмотрели в нашу сторону, желая убедиться, не плачем ли и мы от умиления пред высокими берегами таинственной Японии. Мы хоть не плакали, но поражены были высотою гор, возвышающихся над морем. Они тянулись далеко и где-то исчезали за горизонтом.     Пароход, близко подойдя к пристани Цуруги, остановился, а лодки уже плыли навстречу ему.     Не успели мы оглянуться, как стали заглядывать быстроглазые черные парни в двери столовой первого класса. То были японцы. Но официанты отгоняли их.     Наконец, вещи наши вынесены и положены в большую лодку к японцам и привезены на берег, в таможню. Маленького роста чиновники-японцы при осмотре были более чем деликатны.     Они произвели на меня самое благоприятное впечатление. Отсюда пошли мы разменять деньги к Хазиади, сухощавому, маленького роста быстроглазому меняле. Он дал нам японские деньги вместо русских и, узнавши от нас, что желаем попить чаю по русскому обыкновению, пригласил к себе на квартиру — в маленький домик с небольшими комнатами, и здесь напоил нас чаем с молоком и с белым хлебом. Мы были очень довольны и щедро поблагодарили его деньгами. Он же взялся провожать нас и на вокзал и купил нам билеты до Токио. Затем к нам подъехали рикши со своими тележками. Вещи уложили мы в одну тележку, сами сели на двух рикш. И те побежали рысью по узким улицам Цуруги...     Мы видели по обеим сторонам улиц маленькие постройки без дверей и даже без передних стен, так что все было видно, что делалось внутри. Мы дивились диву и были наверху блаженства. "Вот так Япония", — думал я... Вдали же, за городом, возвышались высокие горы. Рикши скоро привезли нас на вокзал.     Хазиади все время объяснял нам по-русски (он прекрасно говорил по- русски) значение построек, видимых с вокзала на ближайших горах. Там были похоронены какие-то самураи. "Там и храм есть, — говорил он, — и зеркало при входе."     Я глядел на Хазиади и невольно вспоминал зырянские лица: он напоминал их и по складу речи, и по характеру.     — Я мог бы и проводником быть, — продолжал он дальше, — я раз ездил с русским писателем, с Данченко. Даже мог бы быть на Формозе, где живут дикари.     Но проводник был нам не нужен, и мы расстались с ним, когда он посадил нас в вагон.